Я пробирался по еще пахнувшим росой джунглям спящих предместий города В, расчищая себе путь среди гутаперчивых лиан и нежных анаконд тонко заостренным куском горного хрусталя. В его гранях переливался пурпурный диск восходящего солнца , плавного,как медуза в прибрежной волне.

В воздухе весело щебетали птицы-сфинксы, давно поселившиеся в местных красных книгах. В их песнях сквозили секреты и тайны.Они озадачивали меня , сбивали с пути,кружили голову.

Но у меня был мой верный компас.Живой компас – пес Циолковский.Он по нюху находил параллели и меридианы, север и юг. Вот и сейчас наша маленькая экспедиция двигалась по тому загадочному маршруту Зюид-зюид Вест ,который приводит туда, где начинается настоящая вестсайдская история , туда , где горят медным пламенем трубы саксофонов , где гудит тугая бычья кожа барабанов , туда , где весь этот джаз, джакузи и джи-у-джицу.

Календарь опадал осенней листвой. Вот и последний кленовый с опустевшей лиственницы века. Желтый и сирый.Как чеширский сыр. Его я укладываю в гербарий на вечный покой в душистый нафталин вечности. В киоске , у метро я куплю новый на следующее тысячелетие.Астрологический, ботанический, гастрономический.Падал мягкий медленный снег,превращая московский натюрморт в черно-белый росчерк буддистского монаха.Бабье лето прошло, бабы разбежались.Одиночество, звезды и алмазная сутра.

Отечество в опасности. Нас утро встречает прохладой.В старом потертом планшете штурмана эскадрильи пикирующих бомбардировщиков точная карта на шагреневой коже.

Она сжимается с исполнением каждого нашего желания , и поэтому аскеза, аскеза и еще раз аскеза.Нам нужно добраться из пункта А в пункт Б в предельно короткие сроки.Но магистраль на востоке сломалась.Метеосводки предвещают плохую погоду.

На пятый день пути компас размагнитился от голода. Я отпустил его на вольные хлеба.

И он умчался , повиливая своим гуталинным хвостом , отбивая морзянку. “Я вернусь, я еще вернусь” .Впереди его ждала мозговая кость,как рояль в кустах,впереди его ждал канин-ройял. А мы разбили шатры, поставили вегвамы, запалили огромный костер из сухого валежника,вальяжно возлежащего на неровной ,служащей когда-то танцевальной площадкой лужайке с пожухлой травой и полуразвалившейся эстрады.

Однако вопрос продразверстки потихоньку захватил и нас. Повар , дальний отпрыск Салтыкова-

Щедрина (сосланного в Вятку за сатиру и юмор, за песни и танцы народов мира , которыми

он развлекал мещан во дворянстве и прочую шваль, по словам Ее Величества ). Так вот повар со звонким именем Прохор, Прохор Щедрин , отправился раскулачивать затерянное между банановых пальм и секвой село Посегово, некогда вплотную примыкавшее к процветающему мегаполюсу, а сейчас опустившееся и общающееся с потусторонним миром только почтовыми голубями. О боги желудка! О Гаргантюа и Пантагрюэль! Пошлите нашему бедному коку цесарочек, винных улиток , сардин , седло барашка , бордосских и шампанских вин ,или на худой конец хотя бы дюжину почтовых голубей в собственном соку в базилике и с пармезано.

Пока Прохор разорял селение, пора было сделать рекогносцировку, так сказать, разобраться на местности. Семь раз отмерить , один раз отрезать . Тут-то и понадобилась захваченная мною из дома астролябия. В нашем маленьком городке не то что показывать ее, но даже произносить название ее вслух было в высшей степени неприлично. Мог это только что городской глава , да и то в сильном подпитии , наедине со своей любовницей с ослабленным слухом и полной амнезией. Слово “ амнезия “ было тоже бранным. Но, как говорится , милые бранятся – только тешатся. Рекогносцировка показала следующее: мы еще находились в черте города , в городских дебрях. Азимут был то , что надо . Астролябия не подвела. Старая , добрая астролябия , вывезенная из туманной Германии моим прадедушкой бароном фон Браушем годков эдак… Он было подарил ее Петру первому , которому помогал строить город на Неве , да передумал. Вернее было так.

Он уже было подходил к Зимнему дворцу , где шумела кадриль новогоднего бала, неся на вытянутой руке посеребренную инеем астролябию , как на него налетел и чуть не задушил месье Жабэ , его конкурент. С тех пор в народе говорят – жаба задушила. Неверно трактуя исторический факт. Прадедушка мой все таки презентовал царю вещь полезную и нужную , штангель-циркуль , который послужил моделью Растральной колонны. А астролябия досталась мне.

Джунгли вокруг нас зарастали с каждым часом, чему благоприятствовал местный субтропический климат. Аборигены называли зиму лютой , кутались в шубы из паутинок, пелерины из полыни-ковыли,постоянно смотрели на термометр. А термометр зашкаливал и по Цельсию и по Фаренгейту.

Фаренгейт – вот хорошее название для таможенного пункта. На самом деле за счет гейзеров , постоянной вулканической деятельности почва прогревалась так , что едва ли можно было ступать по ней босиком без надежных макасин. Вятку называли второй Землей Санникова , Новым Гондурасом. Здесь золотились сладкие злаки , бродили черно-бурые мамонты – последние достижения зверосовхозов , в реке Вятка появилась рыба-пила , которую крестьяне успешно потребляют для строительных нужд. Рыба пьет немного ,одну-две бутылки, а пилит за совесть.

Склянки , звонкие склянки с изумрудным аперитивом пробили трапезу.

Появился Прохор Щедрин. В одной руке у него была скатерть-самобранка , в другой –столовое серебро . Пообедав на скорую руку чем Бог послал , заморив нашего саблезубого червячка ,мы вооружились хрустальными мачети и ринулись в зовущие джунгли .Пора описать некоторых членов нашей экспедиции. А также возможные ее задачи. Или хотя бы часть из них. Итак , я , барон Анжей Захарищев фон Брауш , держатель священного Грааля и Центрифуги ,внук коммисара чапаевской девизии Евгений Калачев, награжденный красными революционными шароварами и часами от Ленина. С Прохором вы уже познакомились.

Можно лишь добавить , что кулинарную академию осваивал он здесь, не покидая рамок вятского сити. В местных столовых и пельменных делились с ним опытом приготовления лобстеров-мобстеров,омаров-хаямов,горных свистящих раков и прочего сифуда,незатейливой местной снеди. Пес-компас Циолковский, родной сын Белки и Стрелки, зачатый в моих псарнях перед самым отлетом отважных астронавтов, вступивших на орбите в прямой контакт с кинологической расой ,до этого случая общающиеся с землянами с помощью кино сквозь мозжечки Эйзенштейна и Чарли Чаплина.Пес-компас отличается сообразительностью , и действительно ,приходился дальним родственником Циолковскому.Через Стрелку , в чьих венах текла благородная,голубая кровь пушистого йоркширского терьера Джози, на котором великий ученый в подростковом возрасте испытывал действие невесомости.Вот вкратце весь перечень экипажа.

Задачей нашей, поставленной нам священным Граалем было донести его содержимое до пункта Б (Москва - город -курорт ,столица нашей Родины , златоглавая , белокаменная и безбашенная) захватить телеграф, мосты и Елисеевский гастроном (“Аркаду” или “Седьмой континент” на выбор) , установить гипербалоид инженера Гарина на главном здании МГУ, а потом действовать в соответствии с дальнейшими распоряжениями из Центра.Как видите , задание было непростое и требовало специальной подготовки.Для базы был выбран город Вятка.В целях секретности переименованного в Киров.(известный своей жестокостью коммунистический деятель) .Это должно было отпугнуть слишком любознательных Незнаек. В спецподготовку входило столоверчение, спиритические сеансы, борьба на-найских мальчиков,ноль-транспортировка и тотальная флорисценция. Большего, к сожалению , я сказать не уполномочен.

Храбро сражаясь с флорой и фауной мы уже приблизились к аэропорту на расстояние вытянутой руки.Но тут грянула ночь.Солнце рухнуло за горизонт, заухали совы, взвились василиски.На болотах огни Святого Эльма пустились в пляс. Привал. Привал.

Я включил телевизор , отключил мобильный . Телефонная пчела БИ улетела собирать нектар ночных орхидей и на утро , подзарядившись прилетит ко мне обратно. Телевизор уютно трещал, как камин, согревая продрогшие пятки. В мягком кресле –качалке я , с бокалом горящего грога и дымящейся кубинской сигарой (подарок Фиделя Кастро – “борода в кубе”- по меткому определению комарадос.) По голубому волшебному ящику показали меня и членов нашей экспедиции ,затем репортаж,затем реклама “сникерса”.Я сникерснул так,что испуганно завыли олени. Затем пошли титры и поп- музыка с берегов Слоновой Кости.